Многими юристами было замечено формирование к началу XIX века в российской правовой действительности феномена женского предпринимательства. Подходя к рассмотрению вопроса о предпринимательской дееспособности женщин, следует обратиться к специфике проблемы пола как ограничительного постановления при определении гражданской дееспособности в целом. В трудах многих юристов XIX века было отмечено возможное признание равной дееспособности мужчин и женщин в его постепенном развитии.
Согласно законодательству Российской империи женщины имели равные с мужчинами права на занятия коммерцией. В сенатском указе Екатерины II от 25 мая 1775 г. были закреплены основания причисления женщин к определенным гильдиям, равным мужским. Касательно купеческого промысла акт закреплял причислять к купцам, во-первых, купеческих вдов, так как они составляли большую часть среди женщин-предпринимателей, а также замужних купчих и незамужних купеческих дочерей. Можно выделить особенность рассматриваемой предпринимательской правосубъектности женщин, которая заключалась в ограничении оснований для приобретения прав собственности на имущество, таковыми могли служить только наследование и осуществление самостоятельных сделок, направленных на получение имущества. По законам о лицах купеческого звания руководство делами фирмы после смерти хозяина переходило к вдове или, при отсутствии наследников мужского пола, к незамужней дочери. Как замечает в своих трудах Е.П. Татаринова, часто, даже при активной деятельности взрослых, коммерчески опытных сыновей, вдовы формально и фактически вели дела [2, с. 175]. В случае передачи фирмы дочери и после выхода замуж руководительница фирмы продолжала вести самостоятельное дело.
К началу XIX женское предпринимательство приобрело широкий размах, о чем свидетельствовал факт, что в изданном в 1814 г. проекте Торгового уложения Российской империи содержалась отдельная краткая глава под названием «О купечествующих лицах женского пола». Там были записаны два важных положения: первое гласило, что «женщина, достигшая совершеннолетия, получает право производить торговлю», второе — что, «получив дозволение от надлежащего присутственного места производить торговлю, она вступает во все права купеческие, по роду производимой ей торговли». Кроме того, расширение женского предпринимательства в XIX способствовало выходу в 1857 году Закона «О дозволении выдавать купеческим женам свидетельства для производства отдельной от мужа их торговли». Анализируя данные источники, можно сделать вывод о незначительном влиянии данного фактора. И даже существующие в законодательстве ограничения, например, вексельной правоспособности женщин, следуя букве закона, имели распространение лишь на женщин, ведущих торговлю не от своего имени [1, с.125]. Также можно отметить отсутствие сословных рамок в определении лиц, имеющих право на занятие предпринимательством. Большое влияние на данный факт было оказано отменой крепостного права. Опираясь на данные факты, можно сделать вывод о несущественном влиянии сословного разделения общества, которое выражалось отчасти в предопределении сферы экономической деятельности.
К началу XIX века в российском законодательстве укоренился принцип, что в сфере торговли женщина пользуется теми же правами, что и мужчина. Несмотря на ряд стеснений по экономическим, правовым социальным факторам, в этом плане можно отметить более высокий уровень российского права относительного европейского. Женщины дореволюционной России, несмотря на традиционные устои, смогли реализовать себя в сфере торговых правоотношений, к концу XIX века уровень участия женщин в предпринимательстве достигал 20% в некоторых отраслях. Впоследствии вовлечение женщин в экономические отношения сыграет немаловажную роль в модернизации страны.
Список литературы:
1. Татаринова Е.П. О правах женщин «обязываться актами» в России XVIII века / Е.П. Татаринова // Правовая политика и правовая жизнь. 2016. №1. С. 121-124
2. Татаринова Е.П. Становление предпринимательской правосубъектности женщин в конце XIX – начале XX века / Е.П. Татаринова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология ми искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. №5-2 (55) С. 173-175