МИФЫ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ: СТАРЫЕ НОВЫЕ МАСКИ

Баранова Ольга Николаевна

В настоящее время в работах многих исследователей современной культуры все чаще начинают звучать высказывания по поводу того, что цивилизация переживает кризис, который охватывает все сферы человеческого бытия: политику, экономику, культуру, отношение к природе, личностную идентичность, понимая под этим резкий, крутой перелом в ее развитии, проблемное переходное состояние. Подобные сдвиги являются реакцией на развитие социально-экономической, политической и технической среды. «Каждая культура, - пишет Р. Инглегард, - представляет стратегию адаптации ее народа. В долгосрочной перспективе такие стратегии, как правило, являются реакцией на преобразования экономического, технического и политического характера и, как таковые, не могут долго оставаться неизменными»[1, 249-250].

Проблема кризиса современной культуры не может быть рассмотрена без учета проблем связи природы человека и новых технологий. «Сама цивилизация стала машиной, которая все делает или желает делать по образу машины».[4] Внешняя материально-техническая составляющая человеческого бытия развивается экстенсивно и неизмеримо быстрее его внутреннего содержания, духовной составляющей, нравственно - интеллектуальных качеств личности. Уже И. Кант был озабочен противоречивыми возможностями теоретического разума, который может далеко зайти в своем развитии, не считаясь с миром человека и с последствиями внедрения техники, которые не считаются с требованиями практического разума, то есть нравственного сознания. В силу этого возникает противоречие между материальными и духовными сегментами культуры. Качественные изменения в культуре информационной эпохи связаны с широким использованием информационной техники и технологии в сфере культуры, взрывным развитием коммуникаций между людьми. Информатизация общества трансформирунт сам институт культуры, усложняя ее структуру, изменяя ее содержание и функции.

Современная культура пытается адаптироваться к стремительному внедрению современных технологий во все аспекты человеческого существования, но уже не в силах противостоять прогрессирующей технозависимости человечества от новейших гаджетов, все возрастающей глобализации, стирающей индивидуальные черты и своеобразие этнических групп, нивелирующей внешние и внутренние проявления человеческой личности универсализации и стандартизации.

Техническая начинка всей современной культуры, базирующаяся на новейших достижениях науки, казалось бы, должна вести человечество в своем развитии в рамках прагматизма и жесткого бескомпромиссного реализма, обеспечивать его тягу к научным знаниям. Однако налицо непреодолимый разрыв между наукой и массовым сознанием. Современная научная картина мира постоянно усложняется, и далеко не вполне понятна или труднодоступна для среднего ума”. Чтобы в ней как следует разобраться, необходимы глубокие специальные знания. Нынешний уровень развития наук уже недосягаем не только для простых обывателей, но и малопонятен для самих ученых несмежных специализаций. Если ещё не так давно большинство образованных людей кое-что понимало в устройстве автомобилей, телевизоров и самолетов, то еще через 10-20 лет это большинство смирится со своим “неадертальским” восприятием новейшей техники. Достижения науки уже почти невозможно донести до непросвещенной публики, которую больше волнуют гаджеты нового поколения без помощи упрощенного, “инфантильного” языка мифа. Попытка описать функции любого современного технического устройства без использования специальной терминологии, бытовым языком, невозможна без метафор и аналогий из мира сказок.

По сути, наука для ребенка, обывателя с весьма средним образованием, гуманитария превращается в чистое волшебство, действующего также по законам мифа, волшебство, магию, сакральное знание для посвященных.

Неудивительно, что разнообразные спекулятивные псевдонаучные теориии, нетрадиционная медицина, гадания, пророчества, мистицизм, оккультизм, религиозный фанатизм и астрология получили в современной культуре широкое распространение как ответная реакция на недосягаемость науки. Характеризуя эти тенденции, Э. Тоффлер пишет: «Пантеизм, нетрадиционная медицина, социобиология, анархизм, структурализм, неомарксизм и новая физика. Восточный мистицизм, технофобия и технофибия, а также тысячи других течений и противоречий пронизывают защитный экран сознания, и у каждого из этих явлений есть свои жрецы или сиюминутные гуру. Началась лавинная атака на науку» [2]. Возрождение ортодоксальных религий, старых мистических течений и появление новых поистине является бунтом против разума. Человек теряет веру в науку, в силу традиционной культуры. Люди испытывают разочарование в рациональности мышления, которое зачастую неспособно дать ясные ответы на возникающие в процессе информатизации общества вопросы. Человек как общественное существо во все времена испытывал потребность в завершенном, целостном и понятном образе мира. Кроме того, в научной картине мира всегда имеются «белые пятна», нерешенные проблемы, которые придают ей незавершенный характер. Поэтому люди, далекие от науки, нередко пытаются «достраивать» картину мира на свой лад, преодолевая неясное и непонятное с помощью воображения. Логика мифа, как ни парадоксально, с этим справляется.

В популярном в наши дни употреблении слово “миф” служит синонимом фантастической выдумки, “сказки” и антонимом “истины”, в особенности, конечно, научной. Это резкое противопоставление “глупого”, “невежественного” и даже “корыстно заинтересованного в сокрытии истины” мифа и “честной”, “мудрой”, “бескорыстной в стремлении к истине” науки само есть миф, восходящий к эпохе, когда наука отчаянно боролась за право искать знание собственными методами, не склоняясь рабски перед догматами религии и “источниками финансирования”. В наше время это противопоставление, мягко говоря, устарело.

Сегодня в мире наука - престижная и питаемая мощными финансовыми потоками государственного и частного капитала отрасль, служащая опорой для военно-оборонного комплекса, для идеологического /политического аппарата власти как в деле социального, хозяйственного, так и культурного управления страной. Современная наука, имеющая заказной характер и часто служащая удобным инструментом для манипулирования массами в руках политиков или большого бизнеса, нередко выступает в роли основного источника мифотворчества, не только открывая и изучая, но и скрывая, игнорируя, замалчивая, искажая, подкидывая общественности например, такие высокооплачиваемые алармистские мифопостроения как “озоновые дыры” и мн.др. Наука, используемая в целях пропаганды с целью абсолютизации неких заказных принципов и гипотез, сама становится мифом. Мифом практически всемогущим - люди вынуждены верить науке, принимая любые её положения, не в силах ни проверить (цензура, фальсификация), ни понять. Ситуация с научными изысканиями часто напоминает беспроигрышную лотерею: какой билетик ни возьми, он не будет пуст - под любую теорию всегда можно подвести научную либо псевдонаучную теорию.

С другой стороны, человечество, живущее среди этого волшебства освоения других планет Солнечной системы, скоростных сообщений между континентами, мгновенных коммуникаций, возможности клонирования исчезнувших видов животных и радикального продления жизни самого человека и пр., по-другому вынуждено смотреть на древние мифы и легенды, насыщенные абсолютно правдоподобными технологическими подробностями, ранее казавшимися чудесными фантазиями, грезами человечества о “сверхъестественном” могуществе, удивительно единообразные, со своей стройной системой закономерностей. Что приводит многих специалистов к предположениям, что миф, быть может, есть не вымысел невежественных дикарей, а комплекс достоверных знаний, переданный языком детского сознания.

За самыми “вздорными” и “наивными” деталями многих мифов просвечивает всё более глубокий смысл, становящийся внятным только в результате самых революционных открытий современной физики и космологии. К примеру, космогонические мифы о рождении вселенной в результате разрушения космического яйца”(русский вариант - общеизвестная “Курочка-ряба”) в трактовке современной физике понимаются как “большой взрыв” или “антиколлапс” или “белая дыра”. Так же успешно можно реконструировать антропогонические мифы о происхождении человека, эсхатологические мифы о конце света, мифы о культурных героях и др.

Структуры мифа коренятся в самой природе сознательных и бессознательных процессов психики человека, образуя устойчивые архетипические связи. Архетипы, по К.Г. Юнгу, врожденные единые модели организации опыта, определяющие восприятие и мышление всех людей. И, поскольку всякое сознание опирается на архетипы, мифологична в указанном смысле каждая попытка систематизации и обработки сознательного и бессознательного знания, в том числе и наука, и искусство.

Пользуясь символическим языком слова и цифры наука уже в силу этого символизирована и мифологизирована. Поле научных исследований проходит там, где знание граничит с непознанным, где ничего определенного и окончательно устоявшегося нет, где мысль, опираясь на факты, оперирует только гипотезами. Рождаясь в зоне “сумерек”, на границе с непознанным, любая гипотеза неизбежно оказывается в пространстве мифа, и не будет подвержена мифологизации лишь в той степени, в какой рассматривается и оценивается именно как гипотеза. Но гипотеза в той или иной степени всегда строится на домыслах и догадках. И тогда она оказывается ближе всего к мифу, так как требует особой отстраненности (по А. Ф. Лосеву - отрешенности) - символической, которая наполняет гипотезу мифическим смыслом. Действительно, наивно полагать, что наука опирается на факты и только факты, без поддержки всякими домыслами. Созданием чисто фактической физикой пытался заниматься юный Гейзенберг, на что Эйнштейн возразил ему: “Теория определит факты, которые вы увидите”. Как раз система теоретических “домыслов” - парадигма - определяет, что из вороха наблюдаемых феноменов следует характеризовать как факты, а что - относит к нечисто проведенному эксперименту или игре воображения наблюдателя. Исследователи во все времена продираются сквозь джунгли наблюдаемых феноменов, и только те из них, что укладываются и подтверждают апробированную для данного периода парадигму, признаются как факты. И не накопление скандального числа не укладывающихся в общепринятые рамки феноменов взрывает устаревшую парадигму, но построение новой, более объемлющей и глубокой картины мира позволяет этим неудобным феноменам получить звание научных фактов. Смена парадигмы означает революцию в науке и может быть поставлена в параллель со сменой религиозной веры.

“Мифология ничем не доказана, ничем не доказуема и ничем не должна быть.доказываема” - утверждает А. Ф. Лосев. Наука не может разрушить или опровергнуть миф, так как он “научно” неопровержим. Неподвластный ни науке, ни господствующей идеологии, миф , прекрасно живет в пространстве искусства, в царстве воображения и бессознательных импульсов, в зоне, где факты, логически выверенные доказательства и жизненный опыт ничего не значат. Простота непосредственного восприятия мифа, когда самый обычный и научно неподготовленный человек осознает, понимает и принимает миф сразу, непосредственно, цельно и на всех уровнях чувствования, обеспечивала точность коренной сути передаваемой информации, а значит преемственность традиций и устойчивость социума.

С точки зрения уровней восприятия и интерпретаций миф неисчерпаем.

Мифы, очеловечивая и персонифицируя явления окружающего мира, сводя их к универсалиям, более или менее понятным для каждого, воздействуют на конкретно-чувственная ориентацию человека, выявляют его глубинные устремления, формируют его представления, направляют его деятельность. И чем сознательная составляющая личности слабее бессознательной, тем воздействие мифа сильнее. В современной массовой культуре широко используется механизм реализации того или иного архетипа как фактор усиления тех или иных ценностей. Миф позволяет заострить определенный аспект ценности, вытащить из подсознания, проявить на сознательном уровне индивида, наполнить новым содержанием, создать последовательную цепь переживаний с нужным вектором развития переживаний, причем незаметно для самого индивида, который, не ощущая внешнего воздействия, будет считать свои реакции полностью самостоятельными и независимыми. Наиболее употребительны и распространены подобные мифопостроения в рекламе и политике – от фашистского мифа о “высшей расе" до мифотворчества современной философии постиндустриального общества с возведенными на пьедестал демагогическими абсолютами – неомифологемами типа “сильная рука”, “мировой заговор”, “враг народа”, “золотой век” и пр.

Искусство, как образно-символическая интерпретация мифа, на каждом историческом этапе человеческой цивилизации создавало некую условную модель реальности со своими эстетическими идеалами и оценками, с определенной степенью ритуализации. "Неомифологизм" в искусстве последнего времени пытается сформировать новый взгляд на извечные проблемы человечества через призму древнего мифа, выработать новаторскую поэтику с учетом самой структуры обряда и мифа, так и современных этнологических и фольклористских теорий. Искусство возвращается к циклической концепции мира ("вечное возвращение" Ницше). В мире вечных возвратов в любом явлении настоящего просвечивают его прошедшие и будущие реинкарнации. "Мир полон соответствий" (А. Блок), надо только уметь увидеть в бесчисленном мелькании "личин" суеты современности сквозящий в них лик мирового всеединства, вечные темы, воплощаемые в мифе, в каждом единичном явлении заметить отражение бесчисленного множества подобных, т.е. обратиться к символу. Потому современное искусство вновь переосмысливает мироздание в сложной динамике соотношения жизни и смерти, пространства и времени, добра и зла, красоты и уродства, доблестного и позорного, памяти и забвения. Представители неомифологического искусства – неосимволисты - находят специфику художественного видения в его нарочитой мифологизированности, в отходе от бытовой эмпирии, от четкой временной или географической привязки, концентрируя своё внимание на непреходящих “вечных" темы (любовь, смерть, одиночество "я" в урбанизированном техномире), противопоставляя коллизиям современной действительности увлекательную сказочность фэнтези с её псевдореалистичной глобальной моделью мира либо фантастические описания миров других планет или жизни далекого будущего. Средства компьютерной графики ограничивают возможности художника только границами собственной фантазии, позволяя беспредельно расширять диапазон визуальных эффектов и воплощая в виртуальной реальности доселе невозможное. Современное искусство пытается создать свои средства и способы символического мышления, стереть границы и различия внутри самого себя, сливая воедино разные жанры и стили, перейти от рваной дискретности аналитического восприятия к синкретичному единству, целостности мифологического восприятия мира. Фотография, кинематограф, телевидение, компьютерные технологии соединяют все чувства, вместе со зрением задействуют и всю человеческую тактильность. Экранная культура глобализует человека. Передача информации мгновенна или почти мгновенна, она меняет масштаб любого события, меняет уровень интереса к событию, будь то террористический акт, футбольный матч, показ моды. Информационный взрыв сжимает пространство и ускоряет время, а сама экранная культура соединяет различные отрасли знания, воображаемое и реальное, мысли, чувства, инстинкты. Экранная культура и электронные коммуникации возвращает человека на уровень “глобальной деревни”, где отношения между людьми носят прямой непосредственный характер, где создается ощущение присутствия во всех частях планеты одновременно — “я во всем и все во мне” обретает реальное воплощение. Именно такое синтетическое мировосприятие характерно для мифологического сознания древних времен.

На сегодняшний день мы можем наблюдать резкое рост использования мифологических образов и сюжетов. Создаются многочисленные стилизации и вариации на темы, задаваемые мифом, обрядом или архаическим искусством в кино, театре, изобразительном искусстве, компьютерных играх и пр. Одним из интересных и характерных проявлений мифа в современном искусстве можно считать введение в широкий оборот художественных средств архетипических образов, среди которых можно выделить образ маски не столько как атрибута карнавальной культуры, сколько как сакрального ритуального объекта, обладающего чудесными свойствами, как предмета культа определенного божества/демона/духа, представляющего оного на земле, как аллегорию, символ, позволяющего представить сложность и «многообразность» человеческого существования. Особенно ярко образ маски проявлен в метафизической живописи последнего времени, продолжающей традиции магического реализма, сюрреализма, неоромантизма и символизма. Тщательная проработка бытовых и пейзажных деталей при одновременном акцентировании черт романтического отчуждения, с помощью скрытого символизма деталей, позволяет превратить изображаемую действительность в некий сон наяву. Образ маски становится как бы связующим звеном между мирами, как и в древних обрядово-ритуальных практиках (Никас Сафронов).

Другое направление современного изобразительного искусства, щедро использующее образ маски, известное у нас в стране с 1970-1980-х годов, “подпольное “, без права допуска на выставки, проникнутое лукавым настроением карнавала, шутовства, дерзко независимое и насмешливое по отношению к канонам социалистического реализма - карнавализм (В.В. Калинин, Т.Г. Назаренко, Н. И. Нестерова, М. Шемякин).

Маска широко используется в новейшем постмодернизме, нео-концептуализме, ирреализме, акционизме (франц., англ, actionnismе от action лат. actio - действие, поступок) - новейшей модификации абстрактного экспрессионизма, или ташизма, «живописи действия», получившая распространение еще в 1970-х гг. в Западной Европе, соединяя живопись, скульптуру, элементы дадаизма, поп-арта, с демонстрациями «действия» самого художника, театром абсурда и уличными действами – “хэппинингом” (aнгл. happening - событие) и “перфомансом” (англ, performance - исполнение, представление). Маска, не теряя своего древнего символического наполнения, зачастую становится главным художественным образом рекламной съёмки, модных показов, телевизионных шоу, театральных постановок, кинофильмов и, конечно, компьютерных игр. Маска придаёт живым скульптурам различных флэш-мобов или неживым выставочным инсталляции последних лет необходимую глубину идейного замысла, концентрируя внимание зрителей и вовлекая их в мифо-ритуальное действо.

Стоит ли опасаться современного мифотворчества? На мой взгляд нет, тем более уже по своей природе основы мифа коренятся в глубинах каждого современного человека и практически неуничтожимы. Вопрос лишь в том, какая морально-этическая установка их проявляет, насколько сознательно человек ей следует. Но это уже выбор каждого конкретного индивида в отдельности. Поэтому актуальным в наши дни социальной и экономической нестабильности, глобальных технологических, экологических проблем становится новое переосмысление мифа, выработка новой гармонизирующей картины вселенной на основе собственной, личной экзистенциальной ответственности за судьбу мира. Это потребует новых знаний, нового типа мышления и творчества. Многие исследователи считают, что эволюционный процесс продолжается, неизбежно формирование нового вида человека, который придет на смену нынешнему (научная теория, полностью повторяющая архаичные мифы многократного творения человечества). К примеру, Ю.А. Фомин утверждает, что процесс перерождения человека уже начался, протекает все возрастающими темпами и «практически на нашей планете зарождается новая цивилизация, резко отличная от ныне существующей».[3, с.55] Мифы живут и наполняются новым содержанием, старые маски не теряют своей востребованности, круговорот жизни продолжается.

Список литературы:

1. Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999.

2. Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 1999.

3. Фомин Ю.А. Человечество в XXI веке. М.: Синтег, 2001

4. Шпенглер О. Человек и техника // Культурология. XX век: Антология. М., 1995

5. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М: Политиздат, 1991.

6.Власов В.Г. Стили в искусстве. Санкт-Петербург «Лита», 1998

7. Культурология. Под ред. А.А. Радугина. Москва «Центр», 2000

8. А.В. Прохоров, К.Э. Разлогов, В.Д. Рузин. Культура грядущего тысячелетия. Вопросы философии №6, 1989.

9. Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии № 1,1999 С.3-17

10. Мифы народов мира (энциклопедия), т. 1, т. 2. М., 1991.

11. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1995.

12. Оруэлл Дж. Уэллс, Гитлер и всемирное государство // Дж. Оруэлл. “1984” и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989.

13. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Психология масс: Хрестоматия /Ред.-сост.

14. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Самое само: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, 1999.

15. Гаджиев К.С. Американская нация: самосознание и культура. М.: Наука, 1990.