Образ оленя в художественном металле

Куек Марьет Гиссовна

Исследователи древнего искусства считают, что образ оленя является отражением тотемических, мифологических, религиозных, сказочных представлений человека о природе, месте оленя в его жизни, его связи с этим миром. Его почитали, считали священным животным, приносящим человеку благополучие и здоровье. Образ оленя связывают также с Мировым Деревом. Образ оленя с золотыми рогами олицетворял солнце, а предметы, орнаментированные изображением оленя и других священных животных, считались магическими амулетами и оберегами, защищавшими их владельцев от зла и несчастий. Как отмечала Н.Л. Членова, изображения оленя в скифскую эпоху служили тотемом, а покровительство тотема в битвах было, по воззрениям древних людей, абсолютно необходимым условием, в связи с чем, именно оружие, конский убор или культовые предметы украшались фигурой оленя [9]. Например, золотой олень из Костромского кургана служил украшением щита; в Келермесском кургане №1 образ оленя дан на золотой обкладке рукоятки ножен меча, 24 изображения оленя даны на золотой пластине, служившей обивкой горита из Келермесского кургана №4, также на парадном топорике, обложенном листовым золотом с рельефными изображениями культовых сцен из кургана №1; в Мельгуновском кургане фигура оленя украшала ножны меча. Конскую сбрую украшали изображения оленьих голов, а бляшки с их изображениями нашивались на одежду или головной убор; фигурки оленя украшали мужские пояса. Удивительные по красоте золотые пластины, с горделиво шагающими оленями, с длинными стилизованными рогами, найденные А.М. Лесковым при раскопках Уляпского курганного комплекса, являются яркими образцами меотского звериного стиля. Уникальными предметами древнего искусства являются найденные в Уляпском кургане №1 в 1981 году два скульптурных навершия - лежащего оленя и фигура кабана. Передняя часть оленя была сделана из листового золота, а туловище было из серебряных пластин. Голову оленя венчали массивные серебряные рога, вставлявшиеся в специально сделанные отверстия, и, по мнению А.М. Лескова, «эта скульптура, бесспорно, является выдающимся образцом местного художественного мастерства» [1, с. 139].

Интересны произведения, где в одной фигуре совмещаются несколько образов, например, в структуре изображения золотого оленя из станицы Костромской можно различить журавлиные головы с длинными клювами и шеями в подогнутых под туловище ногах оленя; на олене из Куль - Оба изображены грифон, лев и заяц. Эта символическая многоплановость и многосоставность изображения, несомненно, свидетельствует о сложности мифопоэтического восприятия образа оленя. Подобные изображения должны были охранять его владельца от неудач и зла, имели устрашающую функцию, они наделялись магической силой, способной воздействовать и в потустороннем мире.

Наиболее распространенным изображением оленя является поза с подогнутыми под туловище ногами. Эту позу можно интерпретировать по-разному: олень в стремительном движении прыжка или «летящего галопа», или спокойно и мирно лежащего животного. Традиционный скифский мотив изображения оленя пользовался большой популярностью среди меотских племен Прикубанья, о чем ярко свидетельствуют уздечные принадлежности из Елизаветинских и других курганов, выполненных в своеобразном меото-скифском стиле [4, с. 230, 231].

Директор Государственного Эрмитажа М.Б. Пиотровский считает, что олень стал символом скифской культуры и знаком научной проблемы, называемой «скифы». «Олень из Костромской, один из официальных знаков Эрмитажа, всегда напоминает нам о стремительности скифов и молниеносной красоте художественного стиля, ими созданного» [2, с. 8]. Золотая фигура оленя из Костромского кургана служила украшением круглого железного щита. Образ оленя связан с представлениями о солнце, свете, вся композиция подчинена напряженному ритму, фигура словно замерла и одновременно устремилась вперед. Скульптура оленя экспрессивна, многозначна и динамична.

Изображение оленя является символом скифской эпохи, и мы подтверждаем скифское влияние на меотскую художественную культуру в обозначении образа оленя как образа бога леса, покровителя природы Мэзытхьэ языческого пантеона древних адыгов. Популярность этого мотива в скифском искусстве часто объясняют восхищением воинов – кочевников грациозностью, плавностью и быстротой бега этого животного, но, с другой стороны, и на Северо – Западном Кавказе и Малой Азии, имеющих культурные связи с древнейших времен, обнаруживаются сходства в изображении оленя на штандартах Аладжа - Гуюка и майкопской культуре ранней бронзы.

Мы считаем, что образ оленя олицетворяет Мэзытхьэ – бога леса, природы и покровителя охотников. В языческом пантеоне адыгов главным является Тхьэшхо – верховный бог, творец вселенной, главенствующий над людьми, природой и другими божествами, как Псатхьэ – богом души и жизни, Мэзытхьэ – богом леса, природы и покровителем охотников, Уашхъо – богом неба, Шыблэ – богом грома и молнии, Лъэпшъ – богом огня и железа, покровителем кузнечного ремесла, Тхъагъэлыдж – богом земледелия и растительного мира, Амышъ – богом животных, Созэрэщ – богом плодородия и др. Культ Мэзытхьэ был порожден такими важными составляющими жизни древних предков как охота, лес и дикие звери. Древние адыги считали, что ни один зверь не попадется охотнику без ведома и согласия Мэзытхьэ – щедрого, справедливого и строгого бога. В некоторых материалах нартского эпоса Мэзытхьэ представляется в виде оленя с покрытым серебром рогами или Мэзытхьэ, восседающим на златощетинистой свинье. Этнограф Л.И. Лавров считает, что «рога охотничьего бога, как в другом случае – златощетинистая свинья, на которой он едет, свидетельствует, что до возникновения веры в Мэзитха существовало обожествление самого зверя, от которого зависело благосостояние охотника» [5, с. 121]. Интересно поверье адыгов о том, что нельзя стрелять в дичь и животных белого цвета, т.к. убийство белого животного приравнивалось к убийству самого Мэзытхьэ. Сам Мэзытхьэ представлялся «белотелым и белоруким» [10, с. 115].

Современный исследователь прикубанского варианта скифского звериного стиля Е.В. Переводчикова привлекает и сравнивает весь известный археологический материал, используя метод корреляции изображений животных, позволивший обозначить принципы исполнения произведений звериного стиля и отметить отличительные черты прикубанского стиля [6]. Впервые на особенности звериного стиля Прикубанья обратил внимание М.И. Ростовцев, отмечавший расцвет местного орнаментального искусства звериного стиля, проявившийся в ажурности вещей, сочетании зооморфной и растительной орнаментации, распространении стилизации оленьих рогов в виде пальметок и геральдических композиций [8, с. 327].

При сопоставлении изделий в культурах скифского облика Евразии и Прикубанья, Е.В. Переводчикова выделяет три модификации изобразительной системы звериного стиля в Прикубанье:

1) ранние произведения скифского искусства, характеризующиеся теми же признаками, что и звериный стиль других областей Северного Причерноморья в раннее время;

2) материал из памятников круга Семибратних курганов V в. до н.э.;

3) предметы звериного стиля из курганов у ст. Елизаветинская и подобные им вещи IV в. до н.э.

В ранней группе памятников отличительные признаки определяются смягченной моделировкой фигур; изображением круглых преувеличенных глаз; рельефным выделением лопатки; изображением животных в позе свернувшихся в кольцо или на согнутых ногах; подогнутой передней ногой копытных, всегда упирающейся концом в изгиб задней ноги; головы, устремленной вперед; ушей в виде кружков, за исключением Келермесской пантеры с каплевидными ушами. Пасти хищников имеют форму замкнутого или разомкнутого (раскрытые пасти) круга. Изображения оленей даны в виде петлеобразной линии, фигуры имеют орнаментальный характер. Лапы хищников изображены в виде свернувшихся полукругом хищников. Рога оленей показаны в виде стержня с отходящими от него отростками S- образной кольцевой формы.

Влияние кобанской круглой пластики просматривается на навершии из станицы Махошевской. Бронзовое навершие с бубенцом венчает олень, моделировка которого, по мнению Е.В. Переводчиковой, более характерна для искусства кобанской культуры Кавказа [7, с. 98]. К этому выводу приходят и другие исследователи, добавляющие «…и приземистость оленя, и относительную натуралистичность в отображении рогов, и намеренное выделение самцового полового органа – черты, весьма частые в кобанской зооморфной пластике, и, напротив, редко встречающиеся в искусстве скифского звериного стиля» [3, с. 34].

Е.В. Переводчикова отмечает, что в зверином стиле Прикубанья в позднее время скрестились скифские, греко-персидские и кобанские изобразительные традиции, а устойчивость местной прикубанской изобразительной традиции, сила ее внутренних законов позволили подобрать для заимствований и расстановки те элементы, которые отвечали ее принципам изобразительной системы. Например, специфическими прикубанскими элементами представляются «цилиндрическая» моделировка фигур, плоские вещи с гравировкой, головы оленей с сильно разветвленными рогами сложного рисунка [6, с. 57].

«Процесс освобождения меотского искусства из – под кобанского влияния и его интегрирование в систему скифского зооморфизма демонстрируют более поздние навершия с оленями из Говердовского и Губской, представленными в характерной для скифо – сибирского звериного стиля «летящей» позе, с подогнутыми ногами, вытянутой вперед головой, с моделировкой сходящимися плоскостями, с характерными условными рогами, состоящими из S - образных отростков» [3, с. 35].

Важно отметить, что сюжетно-композиционная основа звериного стиля майкопской, хатто-хеттской, скифской, кобанской, меотской культуры держатся на фризовом шествии или «зверином гоне» хищников, птиц и травоядных; на геральдических композициях противостояния; изображениях «древа жизни»; сцен терзания зверей; отдельных композиционно-замкнутых анималистических изображениях. Отличительной чертой меото – скифского звериного стиля, как уже было отмечено, является относительная статичность образов, меньшая насыщенность динамикой и экспрессивной агрессивностью, а также изображение солярных символов на фигурках и лопатках некоторых зверей - козлов, туров, баранов, бычков, серн, зайцев, которые, по нашему предположению, являются жертвенными животными. А олень - символ бога Мэзытхъэ, не попадает в этот перечень животных, помеченных солярными знаками.

Главный и последовательный исследователь меотской археологической культуры Н.В. Анфимов писал, что скифский звериный стиль широко распространяется в меотской среде с VII в. до н.э., их близость объясняется как в общих истоках происхождения, так и в близости идеологий у скифов и меотов [1, с. 56].

Подводя итог всему сказанному, важно отметить, что, несмотря на все исторические события, происходившие на Северо – Западном Кавказе, этнические скрещивания не привели к исчезновению адыго-меотской культуры, скорее наоборот, разносторонние связи, контакты и влияния положительно сказались на социально-экономическом развитии адыгов. Как известно, в мировой истории действуют законы, согласно которым, заимствования дополняют внутреннее развитие, служат одним из источников обогащения и совершенствования культур.

Список литературы:

1.   Анфимов Н.В. Древнее золото Кубани. Краснодарское книжное издательство. 1987. 231 с.: илл.

2.   Золотые олени Евразии. Санкт – Петербург. ГЭ.: «Славия», 2002. 63 с.: илл.

3.   Канторович А.Р., Эрлих В.Р. Бронзолитейное искусство из курганов Адыгеи. М.: ГМВ, 2006. 232 с.: илл.

4.   Куек М.Г. Стиль, композиция, сюжет и мотив в произведениях художественного металла // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия «Филология и искусствоведение». Майкоп: изд – во АГУ, 2013. Вып. 4. 246 с.

5.   Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев: Исследования и материалы по вопросам первобытных верований // Труды института этнографии им. Н.Н. Миклухо - Маклая. М., 1959.

6.   Переводчикова Е.В. Локальные черты скифского звериного стиля Прикубанья // Советская археология. 1987. №4. С. 44-58.

7.   Переводчикова Е.В. Язык звериных образов. Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. М.: «Восточная литература». 1994. 206 с: илл.

8.   Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925.

9.   Членова Н.Л. Скифский олень // Памятники скифо-сарматской культуры. МИА. Вып. № 115. М., 1962. С. 167-203.

10.   Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик: «Эльбрус», 1982. 194 с.