ОБРАЗ ПАРИЖА В ОЧЕРКАХ КУПРИНА 1920-Х ГОДОВ

Шаврина Ксения Сергеевна

Эмигрантский период жизни и творчества А.И.Куприна остается мало изученным, несмотря на то, что он был продолжительным: с 1919 по 1937 годы. Большинство из написанного обращено к прошлому, к России. Но в эмиграции А.И.Куприн не мог не обратиться и к тому пространству, в котором ему суждено было жить, – к Парижу.

В 1933 году в свет выходит сборник «Париж интимный». Центральной в сборнике оказывается проблема самосознания и самоопределения русского человека в чужом для него мире Европы, в частности, – в Париже. Эта коллизия проступает в группе очерков («Париж интимный», «Париж домашний» и «Париж и Москва»), обращенных к пространству Парижа. Важным моментом в эстетическом осмыслении Франции и Парижа для Куприна становится то, что видит он их сквозь призму российского прошлого. Образ Парижа выстраивается через сопоставление и противопоставление российской и французской реальности.

Повествователь стремится оттолкнуться от шаблонного представления о Париже. Для него интересен не Париж, представленный в справочниках, как определенный набор эмблем, семантика которых стерта из-за их растиражированности. По мнению повествователя, это обывательское представление о Париже. Он предлагает другой вариант знакомства с городом, когда путешественник увидит в Париже город с кипящей в нем жизнью простого народа, который так близок повествователю. Статус Парижа настолько высок, что он удостаивается сравнения с Библией. Париж, как и Библия, не терпит беглого, поверхностного взгляда. Повествователь интерпретирует Париж как текст, который возможно понять, только внимательно читая и проникая в самую его суть. Повествователь – эмигрант, живущий в Париже, в районе Пасси, где в период эмиграции селились по преимуществу русские и где некоторое время проживал сам А.И.Куприн.

Подлинный Париж открывается для сознания повествователя сквозь призму социально-бытовой жизни простого народа. Такой подход характерен в целом для творчества А.И.Куприна. Повествовательская симпатия снова оказывается на стороне простого народа, который хранит ключевые ценности: связь с историей, природой, культурой. Поэтому и образ Парижа проявляется не через стереотипизированные топосы французского мира (музеи, рестораны, кабаре), а через те топосы, которые связаны с миром обывателей–парижан. Для повествователя Париж настоящий представлен кабачками, ресторанчиками и тихими забытыми улочками. Именно здесь еще сохраняется историко-культурная память, красота и близость обитателей природному миру. В связи с этим репрезентативными персонажами становятся люди из демократических низов.

Мир простых людей в очерках связан с миром культуры и истории: парижские извозчики сравниваются с последними могиканами, фиакры, об исчезновении которых сожалеет повествователь, занимают «много славных страниц в прекрасных книгах Бальзака, Додэ, Мопассана, Золя»[1, с.316], воробьи наделяются «старыми французскими именами» («Дюма-пер! Гамбетта! Фрейсине! Буланже! Лессепс!»[2, с.323]). Для сознания повествователя очевидно синхронное соприсутствие природы и культуры; различные, принадлежащие к разным культурным эпохам тексты используются как язык описания современных реалий.

Повествователь утверждает приоритет прошлого над современностью. Основной проблемой этого сопоставления становится тотальное разрушение цивилизацией исторических, культурных памятников, скупка земли и застройка ее безвкусными строениями. Архитектура становится объектом разрушения или торга: главная цель – это обогащение, престиж, эгоистическое желание в одиночку наслаждаться тем, что принадлежит многим.

Отрыв от мира прошлого и истории ведет к отрыву от мира природы: эти составляющие тесно связаны друг с другом. Архитектура прошлого помнится как нечто гармоничное, органично вписанное в мир природы, религии и культуры. В противоположность ей современные здания воспринимаются повествователем негативно–иронически: их безвкусие и несуразность контрастирует с описанием старинных построек. Но если нет возможности сохранить древние памятники архитектуры в реальности, потому что многие из них уже разрушены, то можно закрепить их в памяти и в слове, к этому и стремится повествователь.

Для понимания подхода в изучении Парижа субъектом сознания и речи актуализируется проблема слова и перевода. Он пытается душевно «присвоить» Париж – не просто узнать его, но приобщиться к этому миру. Это происходит не только через знакомство с миром простых людей, но и через французский язык. Повествователь пытается преодолеть языковой барьер: он переводит, «одомашнивает» все понятия, и тогда возникает попытка сближения языков.

Проблема перевода отсылает к со– и противопоставлению двух ключевых образов: Парижа и Москвы (Франции и России). Не случайно замыкает сборник очерк «Париж и Москва», где повествователь выходит на уровень их прямого сравнения. При ближайшем рассмотрении повествователь видит сходство Парижа с Москвой, и оно фиксируется постоянно; близость Парижа и Москвы явлена на многих уровнях, повествователь подчеркивает значимые моменты: близость природе позволяет обоим городам сохранять свою самобытность, близость истории позволяет осознать преемственность поколений и времен.

Как уже говорилось, значимо осмысление Парижа через образ Москвы. Важно, что очерк «Париж и Москва» создавался автором накануне Рождества. Очерк замыкается тематически, создается кольцевая композиция: повествователь начинает очерк с образа Библии и заканчивает праздником Рождества. Сакральное время праздника обостряет не только чувство тоски по родине, но и понимание того, что, сколько бы ни было параллелей между Парижем и Москвой, Москва всегда будет занимать центральное место в жизни повествователя.

Таким образом, Париж воссоздается как противоречивый, сложный и многоуровневый мир. Для его понимания необходимо длительное и сосредоточенное погружение в разные сферы жизни. Город открывается в социально-бытовом существовании простого народа, в котором реализуются его основные ценностные связи: это связи с миром природы, истории и культуры. Разрыв хотя бы с одним из этих уровней ведет к разрушению остальных, потому что это неразрывный сплав, в целостности которого и отражена суть парижской действительности. Современное разрушение этих составляющих рождает в сознании повествователя потребность закрепления гибнущих реалий в слове, а, следовательно, и в памяти.

1. А. Куприн. Собр.соч.: В 9 т. - М., 1964, Т.9

2. Куприн. Собр.соч.: В 9 т. - М., 1964, Т.9