Перспективные тенденции в развитии Российской исторической науки

Тихомиров Никита Вадимович

Развитие общественных наук в России претерпело существенные изменения на протяжении последних десятилетий и сегодня во многом определяется теми подходами и методиками, которые всё это время активно осваивало научное сообщество. Постепенный отход от жёсткой марксистской парадигмы и ослабление влияния на исследователей идейного догматизма позволили к 90-м годам прошлого столетия выйти на уровень серьёзных попыток полномасштабного междисциплинарного синтеза в рамках гуманитарного исследования. В значительной степени это коснулось отечественной исторической науки. Широкое включение в её исследовательский инструментарий методологических практик ведущих мировых научных школ не только существенно обогатило общую теоретическую базу, но и дало возможность формулировать исследовательскую проблематику в принципиально новом ключе. Безусловно, на раннем этапе адаптации новых фундаментальных концепций имело место немалое количество специфичных для такого процесса проблем. М.М.Кром так характеризует переходный период отечественн6ой историографии: «идеологические оковы спали, и российские историки оказались в непривычной для себя ситуации методологического выбора. Одновременно с этим и зарубежная («буржуазная») историография, казавшаяся прежде чем-то единым, вдруг предстала как сложная система, состоящая из множества течений и направлений. Среди этих направлений, пожалуй, наибольшую известность получила, наряду с историей ментальностей, историческая антропология»[2,с.16].

Обращение к опыту таких исследователей-новаторов, как М.Блок, Л. Февр, К. Гирц, Ж. ле Гофф и других открыло перед российскими специалистами обширные и многообещающие перспективы. Стремительно возросло значение междисциплинарных связей между такими отраслями знания, как история, антропология, психология, филология, этнография, источниковедение и т.д. О.М. Медушевская в этой связи констатирует: «познавательное поле узких специализаций невелико в принципе, а в условиях глобального мира вообще неадекватно новой реальности. Открытый универсум реального мира в его бесконечном многообразии может познаваться разными науками лишь на основе общих, фундаментальных постулатов, при наличии общих критериев истинности познания, обусловливающих взаимодополняемость данных»[3,с.317].

Помимо этого в российском научном сообществе начала нового тысячелетия осознаются и другие, не менее острые проблемы. Одной из таковых справедливо называют непреодолённость в полной мере идеи об историческом процессе как имеющем дискретную, скачкообразную природу. Во многом интуитивные, данные представления продолжают ориентировать нынешнего исследователя в рамках некогда господствовавшей формационной концепции, весьма схематично воспроизводящей положения классической гегелевской диалектики. Эта проблема отражена в совместной работе А.Л. Юрганова и А.В. Каравашкина, которые, в частности, замечают: «в современной историко-антропологической науке продолжается процесс дробления познания. отброшена идея преемственности в развитии общества, прошлое мыслится как нечто прерывистое, фрагментарное, противоречивое»[1,с.85].

На пути к перестройке и обновлению исторического знания весьма актуален вопрос о восприимчивости современных специалистов к новой методологии. Всё более важным оказывается умение разглядеть эвристический потенциал познавательных практик в различных научных областях и попытка интегрировать его в систему междисциплинарного поиска. Столь же востребована сегодня вариативность концептуальных основ исследования, сообщающая ему больший динамизм и многогранность. Так, у В.Ю.Садовской, например, читаем: «синергетический подход, основанный на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность позволяет по-новому оценить многие парадоксальные и противоречивые ситуации в историческом процессе»[4,с.272].

За минувшее двадцатилетие достоянием российских специалистов-историографов сделались практики, влияние которых на отечественную историческую науку носило во многом революционный характер. К примеру, популярность среди специалистов завоёвывают дискурс-анализ и феноменология, применение которых позволило совершенно по-новому взглянуть на исторический источник и историческую реальность в целом. Вот в этой связи слова А.Л. Юрганова: «основная заслуга постмодернизма – в острой критике традиционализма, направленной против «ахиллесовой пяты» исторической науки – модернизации прошлого»[5,с.8]. И далее: «подмена исходных образов… системой представлений, почерпнутых из текстов, современных исследователю, ведёт к недопустимой модернизации содержания источника, неизбежно создаёт ситуацию, когда историк «привносит» актуальные ему смыслы в изучаемый текст» [5,с.20]

В целом, на сегодняшний день можно уверенно утверждать, что отечественная историческая наука проделала сложный путь внутренней трансформации, связанной с ревизией методологических оснований и структуры проблемного поля. Это позволяет говорить о комплексных, системных изменениях, в полной мере обнаруживающих произошедшую смену научной парадигмы. Это позволяет с оптимизмом констатировать наличие широких возможностей, который открываются перед отечественным исследователем. Среди них и налаживание междисциплинарного диалога, и многоплановая научная критика, и, безусловно, новые подходы к «окончательно изученным» вопросам.

Список литературы:

1.   Каравашкин А.В., Юрганов А.Л. Регион Докса. Источниковедение культуры. – М.: РГГУ, 2005. – 210 с.
2.   Кром М.М. Историческая антропология: Учебное пособие. – 3-е изд., испр. и доп. – СПб., М.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге; Квадрига, 2010. – 214 с.
3.   Медушевская О.М. Теория и методология когнитивной истории. – М.: РГГУ, 2008. – 358 с.
4.   Садовская В.Ю. Новые подходы к изучению событийной истории (на примере политической истории современной Германии) // Проблемы исторического познания. Сборник статей. – М.: ИВИ РАН, 2008. – 274 с.
5.   Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2009. – 368 с.