«Лабиринт» постмодернизма: Лексема, лейтмотив, мифологема, аллюзия




Акатова Александра Александровна

Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова, кафедра английского языка, к. культурологии, доцент

В работе прослеживается связь между этимологией лексемы «лабиринт» и ее художественным воплощением в постмодернистском романе Дж. Фаулза «Волхв». «Лаби-ринт» наполняется лингвистическими, культурологическими, мифологическими и литера-турно-аллюзивными смыслами

Ключевые слова: Ключевые слова: Лабиринт,постмодернизм,Джон Фаулз,роман «Волхв»,лейтмотив,аллюзия,мотив пути,миф.




Библиографическое описание: Библиографическое описание:


В постмодернизме в отношениях между искусством и смыслом исчезает какая-либо однозначность: это отношение чисто игровое. Игровыми становятся и отношения читателя и автора: игра по определенным правилам, известным обеим сторонам, становится целью произведения в целом. Уравнивая в правах действительное и вымышленное, общекультурное и личностное игра приводит к ситуации неограниченного числа значений произведения, а, следовательно, и интерпретаций читателем. Текст целенаправленно моделируется писателем с таким расчетом, чтобы читатель приходил к различным вариантам понимания и интерпретации. Значительную роль в произведении приобретает категория пародийности (пастиш), которая строится на имитации и обыгрывании моделей, сюжетно-фабульных ситуаций, жанров предшествующей литературы. «Структурный лабиринтизм» и «принцип китайской коробки» становятся способами организации текста.
Происхождение лексемы «лабиринт» (лат. labyrinthos) от labrys – двойная секира, топор – указывает на амбивалентную развернутость содержания как в область устроительную, так и разрушительную. Дедал, построивший дворец-лабиринт для царя Миноса, также был известен как искусный мастер, изготавливающий топоры и секиры. Но Дедал вынужден был бежать из Афин, убив своего племянника Тала, способности и талант которого вызвали зависть в родном дяде. Название Кносского дворца – «Лабиринт» – значит «Дом Лабриса», «Святилище Двуострой Секиры». Во дворце нет почти ни одной палаты, ни одной комнаты или зала без секирного знака. И тогда двойная секира становится не просто орудием, но символом. Тесей и его спутники перед входом в лабиринт получают наставления мастера Дедала, что превращается в процесс передачи сакральных знаний о пребывании в лабиринте. Поскольку из лабиринта только два выхода: найти и победить Минотавра или умереть, двусторонняя режущая плоскость секиры – это символ знания, обладания тайной, постижение которых может вести к утверждению жизни или же к гибели на пути к этому знанию. 
Дж. Фаулз углубляет семантику этимологической связи «лабиринта» и «labrys», прослеживая связь лат. «labyrinthos» c действом танца плодородия или «танца куропатки». [5, p. 372] Даже в лабиринте на Крите Фаулз видит изображение самого древнего весеннего танца – танца плодородия или «танца мигрирующей куропатки», любительницы зерновых полей и первой вестницы наступления лета на всех островах Эгейского моря. Слово Labrys Фаулз трактует как «необходимость есть, необходимость работать, чтобы есть, необходимость умиротворять те силы, которые управляют плодородием почвы и климатическими условиями». Особенности стенописи в Кносском дворце-лабиринте позволяют Фаулзу соотнести лабиринт с символом возможного возрождения или перерождения. Герой, прошедший лабиринт и убивший Минотавра, побеждает не только смерть, но и проходит лабиринты собственного сознания для возрождения собственного «Я» в новом качестве. А.Ф. Лосев также говорит о связи лабиринта и танца: «Дедал научил Тезея и его спутников священному танцу, исполнявшемуся по расходящимся и круговым линиям, что имитировало странствование в лабиринте и освобождение после убийства Минотавра». Лосев называет это «танцем Журавля». [2, c. 214]

«Labyrinthos» также может быть связано с «lagyrinthos» («большое кружение»). В этом значении слово лабиринт употребляется как характеристика запутанной речи, из которой никто не может выбраться. Лабиринт, как запутанная речь – это слово мастера-наставника перед входом в лабиринт. Важно не только что он говорит, но и как. [2, c, 232] Таким образом, Лабиринт обладает некой «сделанностью», имеет отпечаток руки Мастера. В Кносском лабиринте этим Мастером был Дедал, в лабиринте же романа Фаулза «Волхв» – это сам автор или Кончис. В более широком понимании, лабиринт – символ искусства мореплавания, мастерства в шитье и ткачестве, свидетельство талантов и умений данного ремесленника или художника. Поэтомуполисемантическоепонятие «лабиринт» Фаулзэкстраполируетнатворчество: «All the incommunicable pleasures of maze construction, of sea voyaging, of island discovering, that may be infused in the final product, but are never explicit in it. The truth is that the person who always benefits and learns most from the maze, the voyage, the mysterious island, is the inventor, the traveler, the visitor… that is, the artist-artificer himself.» [5, p. 376]

Лабиринт Фаулза обладает собственными специфическими характеристиками. В его представлении лабиринт значим как процесс, свидетельствующий об изменении в личности, а не его результат. Потому в лабиринте «Волхва» достижение центра не является конечной целью, поэтому нет и награды за прохождение лабиринта.
О том, что и герои, и читатели находятся в смысловом пространстве лабиринта в «Волхве» постоянно напоминают метафоричные высказывания героев, в которых «maze» и «labyrinth» описывают не бытие в неком реальном сооружении, а, скорее, принцип построения реальности как на вилле Бурани, так и в произведении в целом. Лабиринт существует, пока идет процесс поиска «therightpath». Если поиск прекращается, то исчезает лабиринтная структура, ее межуровневые связи и процессы ориентации и интерпретации. Движущей силой в лабиринте становится состояние «потерянности», «блуждания», что реализуется в словоформах «lost» и «loss». «Lost» всемиотическомпространствероманазначитнетолько «заблудившийся», нои «запутавшийсявсобственныхчувствахимыслях» («this reality lost through imagination», «I could see that Anton was lost», «the being lost», «lost in the interminable maze of echoes»), «затерянный, уединенный» («with Greece, this lost place, these two real-life nymphs», «this lost Gibraltar»), «лишенныйнекойсущественнойсоставляющей» («if she had disappeared it would have been as if I had lost half of myself», «as if you haven't really lost something for ever»). Благодаря этим оттенкам значения создается эффект блуждания не только в реальном пространстве Греции, но и в лабиринте собственного сознания. Однако осознание, что ты блуждаешь в незнакомом месте или ты не до конца разобрался в смысле происходящего, должно вызывать не отрицательные эмоции, а желание разобраться и понять, что стоит за этими блужданиями. 
Путь в лабиринте Фаулза аллюзивно связан, прежде всего, с мифом о Дедале, Ариадне и Тесее. Тем не менее, лабиринт Фаулза значительно отличается семантически и структурно от мифа о Кносском лабиринте [1, c. 217–219], несмотря на то, что все герои действа присутствуют. Николас прямо проводит параллели между Лилией и Ариадной, между собой и Тесеем и потому готов к ритуалу, «открывающему доступ к сердцу лабиринта». ОннебоитсясразитьсядажесМинотавром. НоНиколасвоспринимаетлабиринткакнекуюнаграду: «I also had a return of that headlong, fabulous and ancient sense of having entered a legendary maze; of being infinitely privileged.» [6, p. 210] Движимый мифом о Тесее, который заканчивается победой героя, Николас даже не может подумать, что исход битвы с Минотавром имеет все шансы закончиться не в его пользу. Ощущение себя героем и победителем еще до начала пути в лабиринте приносит только недоумение, подчас раздражение, когда Николасу объясняют, что от него ничего не зависит. Именно поэтому «Николас Эрфе так ничему и не научился… к концу романа он также предан самому себе. Его долгое испытание на Фраксосе оставляет ему чувство горечи и разочарования, и вовсе не делает его мудрее и чище. “Урок”, если таковой все же был, становится анти-уроком, поясняющим, что “у лабиринта нет центра”, и что все происходящее всего лишь театр.» [4, p. 68] Неверное понимание мифологической истории заставляет Николаса и дальше блуждать в коридорах лабиринта: именно Дедал, автор Кносского дворца-лабиринта, посоветовал Ариадне дать Тесею путеводную нить, которая спасла героя. Проходит немало времени, пока Николас понимает, что Лилии нельзя верить, так как Ариадна-Лилия просто исполняет указания Дедала-Кончиса, которому одному известны все входы и выходы из сотворенного им лабиринта.
Своеобразным обобщенным знаком фаулзовской модели испытания лабиринтом являются строчки Томаса Элиота из поэмы «Литтл Гиддинг» (LittleGidding), которые среди прочих «знаков-подсказок» находит Николас на пляже: «Weshallnotceasefromexploration/ Andtheendofallourexploring/ Willbetoarrivewherewestarted/ Andknowtheplaceforthefirsttime.» [6, p. 69] Здесь не только обыгрывается тема вечного возвращения, но и указывается цель пути: обновленное восприятие себя и своего окружения. Между тем, в эссе «Острова» Фаулз замечает, что авторы многих сказаний прошлого о странствиях в поисках собственного «Я» утверждали, что «truewisdomalwayslayathome, orquitecertainlynotintheovertoriginalpurposeofthejourney». [5, p. 353] Наверное, необходимостью именно такого возвращения и объясняется тот факт, что герой Фаулза оказывается там, откуда начал свое путешествие – в Лондоне, рядом с Алисон. Старое окружение и знакомые люди остаются такими же, только меняется сознание и самоидентификация героя. ВданномконтекстезнаковымистановятсядругиестрочкиизТ.С. Элиота: «What we call the beginning is often the end And to make an end is to make a beginning. Theendiswherewestartfrom.» Эти строки являются аллюзией на «Поминки по Финнегану» Дж. Джойса. Композиционное строение романа приводит развитие сюжета не к финалу, а именно – к началу повествования. Однако это начало содержит «память» обо всем уже случившемся. Открытый конец «Волхва» означается всего лишь начало долгого пути Алисон и Николаса друг к другу, к обретению друг друга заново. Однако, в романе, организованному по принципу лабиринта, физическое «возвращение» в исходную точку видится как бессмысленное плутание, поэтому «exploration» в ментальном лабиринте имеет целью новое видение самого себя, возвращение есть всегда возвращение к своему истинному «Я». 
Так Фаулз расширяет пространство лабиринта. Имплицитно соположив мотив выбора (от проблемы «aut-aut», поставленной С. Кьёркегором, до ее разрешения в философии и художественной практике экзистенциалистов) с представлениями древних мудрецов об идеальном образе человеческого бытия – плыть по течению своей судьбы, писатель нескрываемо отдает предпочтение последнему. Потому всякий выбор теряет смысл, но герои должны сами прийти к этой истине. 
Испытание выбором в лабиринте «Волхва» реализуется через «испытание любовью»: Кончис (Фаулз) использует дуализм сестер Лили и Джулии как средство игры с главным героем. Николасу кажется, что он имеет возможность выбрать между сестрами. Его воображение, подпитываемое историей «Сердца трех», которая почти в точности повторяет сюжет затеянного на Фраксосе представления, уводит Николаса все дальше в глубь лабиринта. Выбор невозможен и бессмысленен не из-за своей сложности, а потому что путь героя изначально предопределен: кроме Лили и Джулии, есть еще и Алисон, отношения с которой стали причиной всех событий, происходящих на Фраксосе. КакговоритсамФаулз, «the Calypso-Penelope dilemma… has haunted my own and countless other novels, and always will.» [5, p. 359] Указание на миф об Одиссее однозначно дает понять, что Николас должен вернуться к Пенелопе-Алисон.
Как отмечает М. Брэдбери, «светлый образ домашней героини, которая олицетворяет мир чувства и домашнего очага… другая – темный образ повелительницы, опасной и ненаходящей своего места в обществе, носитель радикальных и независимых чувств и сильного эротического подтекста… Обычно герой преследует “темную лошадку”, но никогда на ней не женится и возвращается к светлой героине, с которой живет в комфорте, не обязательно счастливо, но руководствуясь разумом.» [3, p. 289–290] Не случайно появление Алисон в «Волхве» специально сопровождают образы дома и семейного очага: сцена, когда Николас и Алисон встречают брата и сестру по пути на Парнас; блюдо, которое дарит Лилия де Сейтас Николасу и где изображена счастливая семья. 

Таким образом, роман Дж. Фаулза «Волхв» обретает форму лабиринта, что обусловливает многоуровневое пространство, наличие переходов и знаков-ориентиров. Семиотическое пространство романа образовано многочисленными интер- и метатекстуальными связями. Лабиринтная организация «Волхва» позволяет отождествить путь героя (читателей) в лабиринте с обрядом инициации. Результатом пребывания в лабиринте для героя и читателей должно стать возвращение к самому себе, переоценка ценностей и своих поступков, новое понимание своей роли в жизни.

Список литературы:
1. Едошина, И.А. Художественное сознание модернизма: истоки и мифологемы: монография/ И.А. Едошина. – Москва–Кострома, 2002. – 241 с.
2. Лосев, А.Ф. Античная мифология / А.Ф. Лосев. – М.: 1957. – 543 с.
Bradbury, M. The Novelist as Impresario: The Fiction of John Fowles// Bradbury, M. No,
3. Not Bloomsbury / M. Bradbury. – London: Andre Deutsch, 1987. – P. 279–293.
4. Butler, L. John Fowles and the Fiction of Freedom/ L. Butler// The British and Irish Novel since 1960/ Ed. by James Acheson. – Macmillan, 1991. – P. 62–77.
5. Fowles, J. Islands// Fowles, John. Wormholes. Essays and Occasional Writings/ J. Fowles. – Vintage, 1999. – P. 333–382.
6. Fowles, J. The Magus. A Revised Version/ J. Fowles. – Vintage, 1997. –656 p.
7. Fowles, J. The Journals. Volume 1/ J. Fowles; ed. and with an intro. by Charles Drazin. – Vintage, 2004. – xx + 668 p.
8. Loveday, S. The Romances of John Fowles/ S. Loveday. – London: Macmillan Press Ltd, 1985. – 187 p.

Предстоящие заочные международные научно-практические конференции
XVII Международная научно-практическая конференция «Теоретические и практические проблемы  развития современной науки»
XVII Международная научно-практическая конференция «Теоретические и практические проблемы развития современной науки»
XVIII Международная научно-практическая конференция «Научный поиск в современном мире»
XVIII Международная научно-практическая конференция «Научный поиск в современном мире»
XIX Международная научно-практическая конференция «Научный поиск в современном мире»
XIX Международная научно-практическая конференция «Научный поиск в современном мире»